Как трудно быть рабом, родившимся на воле,
Как ноют руки, грудь от  горя и   побоев.
И застилает взор болезненный туман
И будущего нет, всегда один обман.
Кругом и грязь, и холод: таков удел рабов.
Ты по судьбе не волен, не хуже всех оков.
И что палач прикажет, обязан выполнять,
А как душа пылает, никто не должен знать. 
Ты раб с клеймом на теле и горечью в душе,
Никто вас не слышит, и не поймет уже.
Лишь слабый лучик света, забрезжит на заре, 
Прекрасная рабыня с глазами в серебре.
И жаром опалила, и сердце в плен взяла,
Все что в душе хранила, тебе раб отдала.
Заказан бой смертельный в утеху господам,
Один лишь победитель, второй уйдет к вратам.
Скрестились меч и сабля, кто устоит в бою,
Кого поглотит темень, а кто уйдет в зарю?
Не выдержали нервы и сдали тормоза,
Напарник надломился, вознесся в небеса.
Крик горечи раздался: "Громи, господ, громи!".
Кто под руку попался, пощады не моли.
Смела толпа под корень ту горстку наглецов,
И выплеснулось горе на стены их дворцов.
Пылало и горело их жалкое добро,
Душа раба вскипела, как терпкое вино.
И клич разнесся ветром и поднял всю страну:
"Кто чашу горя выпил, плесни в лицо врагу".
Пускай напьется вволю, из полной чаши слез,
В ней накопилось  горе и боль разбитых грез.
Год пролетел в сраженьях, в победах и борьбе,
Спартак возглавил войско, им верил, как себе.
Любовь его, царица, шла рядом по судьбе.
Никто с ней не сравнится ни в жизни, ни в борьбе.
И так его любила, так верила в судьбу,
Что под сердцем носила прекрасную мечту.
Дни славы миновали, опомнились враги,
Обученное войско собрали, где могли.
 Разбит он и  повержен, и цепь раба на нем,
Но дух его не свержен, и он не побежден.
Лишь солнца луч несмелый родился в облаках,
Увидел он богиню с младенцем на руках.
"Ты не умрешь любимый, душа твоя жива,
И в сыне воплотятся все мысли и дела".
Прошли века, но слава не меркнет до сих пор:
О храбрости и вере поет  народный хор.